Украли слово!
Как мы расстраиваемся, когда в языке появляется что-то новое! Например, новое значение у старого слова. Неправильно, – говорим мы детям, – у слова тормоз есть только одно значение, человека так называть нельзя! Но дети на то и дети, чтобы не слушаться старших и играть в свои языковые игры. Когда языковые игры затевают взрослые, все может кончиться гораздо хуже.
Слово лингвистика появилось в русском языке как название науки о языке, синоним языкознания и языковедения . Как всегда бывает в языке, с одной стороны, синонимы конкурировали между собой, с другой – слегка расходились их значения. Слово языковедение тихо уходило из языка, название языкознание закреплялось за уже давно существующими и давно известными научными областями, а лингвистика – за научными направлениями более новыми и современными. Поэтому, скажем, со словом традиционный лучше сочетается языкознание , а традиционная лингвистика как-то менее привычно. Наоборот, структурной лингвистикой называют одно из главных направлений этой науки в двадцатом веке, а вот словосочетание структурное языкознание совсем не звучит. Просто так не говорят. Так же странно будет звучать и компьютерное языкознание , генеративное языкознание и прочие словосочетания, где прилагательное связано с чем-то современным и актуальным. Раньше в названиях кафедр все больше использовалось слово языкознание : кафедра общего языкознания , кафедра сравнительно-исторического языкознания , кафедра германского языкознания. И только позднее появились кафедры структурной и прикладной лингвистики , кафедры компьютерной лингвистики , кафедры теоретической лингвистики. Короче говоря, слово лингвистика стало потихоньку побеждать и вытеснять слово языкознание. Но любая победа временна, и удар был нанесен со стороны, с которой его никто не ждал.
Лингвистика – наука маленькая, но гордая. Весьма гордая, но, в общем-то, не слишком большая. В советские времена структурная лингвистика вместе с семиотикой были чем-то вроде научного гуманитарного островка, в минимальной степени подвергшегося коммунистической идеологизации. Стремление к точности, к использованию математических методов было не только и не просто велением времени. Подумаешь, веление времени, этим-то как раз в советское время научились пренебрегать, ведь чуть раньше более чем актуальные генетика и кибернетика были объявлены лженауками, и не случайно, что именно с кибернетикой связывала себя новая лингвистика. Связь с точными науками была еще и способом защиты от идеологии, обязательной в гуманитарной области. Лингвистика шестидесятых годов стала самой точной из гуманитарных наук и самой гуманитарной из точных. Отсюда возникла и чрезвычайная околонаучная популярность лингвистических штудий, докладов и семинаров, на которых обсуждались пусть малопонятные широкому кругу, но зато независимые от марксизма-ленинизма проблемы. Короче, говоря современным языком, лингвистика – это что-то знаковое, отчасти культовое и пожалуй что элитарное. Ну, так, чтоб всем было понятно.
Перестройка, всеобщий расцвет, а затем всеобщий упадок наук сказался и на лингвистике, но сказался как-то странно. Сначала лингвистика расцвела пышным цветом, а затем… лингвистика продолжала цвести столь же пышным цветом. Появилось множество лингвистических гимназий, факультетов и даже университетов. Для абитуриентов слово лингвистика оказалось столь же привлекательно, как и слово психология и другие менее научные слова типа журналистика и даже менеджмент . Тут что-то не так, подумали лингвисты, и они не были бы лингвистами, если бы не решили эту проблему.
Вместе со словом лингвистика в русском языке появились и слова лингвист , название специалиста в данной научной области (раньше был языковед), и лингвистический , прилагательное, обозначающее нечто, связанное с данной наукой (раньше было языковедческий ).
Первым столкнулось с проблемами имя прилагательное. Большинство из возникших лингвистических гимназий и университетов к науке лингвистике прямого отношения не имели. Просто-напросто в них изучались (больше и лучше) иностранные языки. Позвольте, – подумали лингвисты, – но лингвистический означает “связанный с наукой лингвистикой”, а не с языком, даже и с иностранным. Нет, это вы позвольте, – подумали в ответ специалисты по иностранным языкам и открыли иностранные словари.
Вот, например, в английском языке слово linguistic значит, во-первых, “of linguistics” (то есть “связанный с наукой лингвистикой”, по-русски – “лингвистический”), а во-вторых, “of language” (то есть “связанный с языком”, по-русски – “языковой”). Так почему бы языковым школам и вузам (то есть школам с усиленным изучением иностранного языка) не называться лингвистическими?
Но ведь это в английском языке (могли бы возразить лингвисты), а в русском это слово относится только к науке.
А нам все равно, нам слово нравится. Раз в английском так, то почему в русском иначе?
Это наше слово! (могли бы закричать лингвисты) .
Было ваше, стало общим (могли бы тактично ответить специалисты по иностранным языкам).
Конечно, если бы лингвистика была чем-то вроде фирмы “Ксерокс”, она бы запретила использовать свой бренд расширительно, и инязы остались бы инязами, как это приключилось с копировальными аппаратами. Но лингвистика – это не фирма “Ксерокс”, ни запретить, ни подать в суд она не может, пришлось смириться с новым значением слова. Но дело одним словом не закончилось, и чтобы в этом убедиться, достаточно открыть английский словарь. В нем написано, что linguist , во-первых, specialist in linguistics , во-вторых, polyglot. Смотрим словарь Гальперина, где написано, что linguist: 1. Человек, знающий иностранные языки. 2. Лингвист, языковед. Теоретический вывод состоял бы в том, что английский язык опять же устроен иначе, чем русский. А практический вывод, который, как это ни смешно, был сделан, состоял в том, что русский теперь будет как английский. И лингвистические школы, и лингвистические университеты стали лингвистическими не только потому, что в них преподают иностранные языки, но и потому, что в них готовят ЛИНГВИСТОВ. То есть, как нетрудно догадаться, людей , знающих иностранные языки.
В чем горе лингвистов в старом (еще, впрочем, не исчезнувшем) значении слова? Ну утратили монополию на слово. Ну перестали быть элитарными, зато стали популярными, поскольку отблеск популярности иностранных языков падает и на лингвистику. Конкурсы в лингвистические вузы велики, независимо от того, в каком значении используется это слово. И дело даже не в том, что лингвистам нужны их студенты, то есть те, которые хотят заниматься наукой, а не просто выучить один или несколько иностранных языков. Путаница в общественном сознании слов лингвист и полиглот всегда раздражала лингвистов, а сейчас стала как бы законной.
Беда в том, что эта путаница произошла все-таки в номенклатурном сознании и последствия оказались административными, а не какими-то там ментальными. Я пока еще ни разу не слышал, чтобы лингвистом в речи называли человека, знающего один или пару иностранных языков. Однако в перечне вузовских специальностей “лингвист” и даже “лингвистика” в этом смысле уже используются. Есть такое образовательное направление “лингвистика и межкультурные коммуникации”, по которому готовят переводчиков и преподавателей иностранного языка, то есть, так и хочется сказать, не-лингвистов. Те “старые лингвисты” как-то сумели выкрутиться, назвав свое направление “теоретической и прикладной лингвистикой” (а потом и “фундаментальной и прикладной лингвистикой”). Нетрудно догадаться, что в нормальной ситуации теоретическая и прикладная области в совокупности и составляют науку. Так, теоретическая и прикладная физика – это просто физика, теоретическая и прикладная химия – это просто химия и так далее. Для лингвистов эти “лишние” слова нужны, чтобы размежеваться с “новой лингвистикой”, в прошлом – изучением иностранных языков. Другое дело, что и такое размежевание проходит недостаточно строго, потому что преподавание иностранных языков вполне может быть отнесено к прикладной лингвистике, иначе говоря, это одно из направлений прикладной лингвистики.
В общем, все идет к тому, что скоро наступит лингвистический рай и станут все люди лингвистами, потому что кто же теперь не знает хотя бы одного иностранного языка. А если знает, то он и есть самый настоящий лингвист. Жаль, что гордая, но маленькая наука и ее представители не доживут, потому что новых готовить не будут, а старые долго ли тогда протянут.